Опоздавшие к лету - Страница 101

101

— Ты сам не знаешь, кто ты есть, — сказала Венета. Она смотрела на него, как когда-то, давным-давно, впервые. — Ты сам не знаешь, не знаешь… И не можешь ты знать. Этим вечером они ужинали вместе с Петцером. Когда Март сказал, что уже близок к финишу, Петцер заметно огорчился, но выразил надежду, что связи их не нарушатся.

Почему-то только сейчас Март обратил внимание на стены зала. Незаконченную роспись прикрыли какой-то грубой тканью, чуть ли не джутовой рогожей, и при низовом мягком свете фактура ее выделилась и стала глубокой и рельефной, в складках прятались тени, и это создавало такой уют… Так бы и оставить, подумал Март, к дьяволу — все эти пьяные бабы и козлоногие… вот чуть-чуть подсобрать складки и переделать немного свет, да выкинуть эти квадратные штуковины, на цепях подвесить к потолку арабские светильники из черной меди, а по стенам — маски… Додумать до конца он не успел. В ресторан вошли, отстранив швейцара, семеро — семь молодых, вполне упитанных и мускулистых парней, одетых по последней столичной моде: пиджаки и брюки из шелка-сырца, причем пиджак размера на два больше, чем нужно, но рукава короткие, так что видны браслеты в виде половинок наручников на каждом запястье; брюки тоже короткие, из-под штанин выглядывают носки в крупную черно-белую полоску. Униформа, черт бы их побрал. Все равно что коричневые рубашки. Они медленно прошли по залу, вглядываясь в сидящих. Меня, понял Март. Он приподнялся чуть-чуть, двинул ногой стул — так, чтобы удобнее было выхватить его. Но почему же здесь, а не в доме? Семеро равнодушно скользнули по нему взглядом, прошли мимо, уселись где-то в углу, потребовали пива. Пугают, значит. Да, не дай бог не так на них взглянуть…

— Молодежный клуб, — сказал Петцер таким голосом, будто целый день крыл кого-то последними словами и вот под завязку приберег самое-самое. — Как быстро у нас все делается… В этот момент в кармане у него запищало.

— М-минуту…— пробормотал он и вышел. Вернулся он действительно через минуту, очень встревоженный.

— Вильям не отвечает, — бросил он Марту. — Подал сигнал, а сам не отвечает. Поеду проверю.

— Я с тобой.

— Тогда уж и я, — попросила Венета.

— Не надо, — сказал Март. — Жди дома, пожалуйста.

«Виллис» простоял все эти дни на стоянке возле отеля, Март несколько раз собирался отогнать его к домику, но так и не отогнал. Потом он много раз спрашивал себя: что за наитие повело его к «виллису», ведь был же совсем под рукой «БМВ» Венеты, и была где-то рядом машина Петцера, — но они сели именно в «виллис», и Март погнал к выезду из города. Около полицейского управления их ждал полицмейстер.

— Что случилось? — спросил он, перегибаясь вперед с заднего сиденья.

— Вилли не отвечает по телефону, — сказал Петцер. — Подал сигнал — и молчит.

— Что ж ты не сказал? Я бы хоть автомат прихватил.

— Ты же сам велел по телефону ничего конкретного…

— Ладно, — полицмейстер откинулся на спинку, снял с пояса рацию, забубнил: — «Вереск», «вереск», отвечайте, «вереск». «Вереск», «вереск», прием… Молчат. Не спали бы только… «Седина», «седина», — он стал вызывать другую станцию. Рация откликнулась ворчанием. — Немедленно вооруженный наряд на объект «зерно»! Как понял? Прием…

Пока полицмейстер говорил, Петцер кусал костяшки пальцев.

— Ну, давай, — сказал полицмейстер Марту.

— Держитесь крепче…

Они держались хорошо, изредка только Петцер непроизвольно не то чтобы вскрикивал, а судорожно переводил дыхание; на последнем участке дорога шла под уклон, Март выключил мотор и погасил фары и повел машину накатом, почти вслепую, до боли в глазах всматриваясь в полотно дороги.

— Соображает, — тихонько сказал сзади полицмейстер.

— Старый боевик, — согласился Петцер.

Огни в лечебнице не горели. Она угадывалась впереди низким темным массивом. Март остановил «виллис» метрах в трехстах от него. Впереди шагал полицмейстер с пистолетом в руке, за ним, соблюдая дистанцию, Петцер и Март.

Они вышли прямо к проходной. Полицмейстер дождался их, шепотом сказал, чтобы они оставались здесь, и проскользнул на территорию. Март заглянул в будку. Здесь было почти так же темно, как и снаружи, только на распределительном щите горела контрольная лампочка, но даже ее тусклого света хватило, чтобы привыкшие к темноте глаза различили лежащее рядом со стеной тело. Март нагнулся ниже. Вильям. Кобура на животе была расстегнута, но вынуть пистолет он, видимо, не успел. Его убили ножом; рукоятка ножа торчала между ключицами. Крови почти не было.

Март взял пистолет Вильяма. Армейский кольт. Это хорошо.

— Я к прожектору, — прошептал Петцер. Слышно было, как поскрипывала будка под его весом, когда он взбирался на крышу. Март стал ждать.

По дороге проехала машина, потом другая. Пора бы появиться полиции, подумал он. Но машины уходили в сторону города. Потом прошло сразу несколько, колонной, это были военные грузовики. И тут где-то в темноте раздался то ли шорох, то ли скрип гравия — и Петцер это тоже услышал, и вспыхнул прожектор… По направлению к будке шли трое, затянутые в черное, в черных же шапочках-масках, у одного в руке был кейс. Кажется, на какое-то мгновение они растерялись, и тут сухо щелкнул пистолетный выстрел. Тот, с чемоданчиком, стал оседать, но двое других бросились в темноту и стали отвечать, и кто-то упал, застонав, луч прожектора снова нашел черных, теперь они бежали прямо на него, стреляя на бегу — в Петцера, понял Март. Он поднял пистолет, держа его двумя руками, и выстрелил, как на полигоне, холодно и точно: раз и еще раз.

101